Генералы-110. «А твоя вдова лучше других вдов»

Еще до того, как проект «Генералы-110» стал реальностью, в дни, когда его активно обсуждали, собирали нужную информацию, строили планы, в Постоянное представительство РСО-Алания при Президенте РФ попал один очень любопытный текст. Назывался он замысловато и «загадочно» - «А твоя вдова лучше других вдов»…

Услышав о проекте, этот документ в адрес Постпредства «для пользы делу» передал заслуженный артист России и народный артист РСО-Алания, режиссер и актер Олег Хабалов. Оказалось, что это один из рассказов режиссера, посвящённый Хаджи-Умару Мамсурову, его вдове Паулине, а также уникальной актерской удаче – роли легендарного полковника Ксанти, сыгранной Олегом Хабаловым в фильме «Земля, до востребования».

Продолжая рубрику «Генералы-110», archive.noar.ru публикует этот удивительный и трогательный рассказ о том, как переплетаются судьбы – актера и его Героя.

***

Олег Хабалов

А твоя вдова лучше других вдов

(рассказ)

Вениамин Дорман запускал свой фильм по повести Л. Воробьева «Земля, до востребования» и прислал мне в театр с помрежем сценарий, в котором просил посмотреть одну довольно большую роль.

Прочитав сценарий и встретив среди персонажей «полковника Ксанти», я позвонил Дорману и сказал, что я хотел бы пробоваться на роль своего земляка. Режиссер удивился, актер отказывается от большой роли и просит дать ему сыграть эпизод. «Какая же здесь подоплека?», - подумал он и вызвал меня на беседу. А я к этому времени все написанное о «Полковнике Ксанти» - Хаджи-Умаре Мамсурове прочитал по несколько раз.

И книгу писателя и военного переводчика в Испании Олега Савича: «Осетина Хаджи Мамсурова в Испании звали Ксанти. Кавалерист, участник гражданской войны, он славился той отчаянной кавказской храбростью, которой восторгались Пушкин, Лермонтов, Лев Толстой. Будь он актером, он был бы совершенным Хаджи-Муратом/наибом Шамиля, героем повести Л. Толстого «Хаджи-Мурат». Однако в его храбрости ничего не было показного. Она была воздухом, которым он дышал. Ксанти умел воевать не только на коне, он был одним из самых одаренных советников на войне. В том, что штабу Мадридской обороны удалось отстоять столицу, была и его, притом немалая, заслуга. Он из тех людей, которым можно доверить любой участок работы, лишь бы работа была живая.

Дипломатом он не был, но его храбрость, прямота, дружеское расположение к людям достигала большего, чем дипломатия... Страстный интернационалист, Ксанти такой же страстный патриот. Он был совершенно убежден и доказывал это цитатами из истории и литературы, что Осетия - родина всей европейской - да что европейской! - мировой культуры. И тогда изумленные собеседники узнавали, что… Ксанти прочел горы книг, разбирается в живописи, архитектуре, в мировой истории и археологии. В Отечественную войну он стал генералом и Героем Советского Союза».

А вот как писал кинорежиссер Роман Кармен о встрече Хемингуэя с Ксанти -Мамсуровым: «Хемингуэй, находящийся в это время в Испании, очень хотел, познакомится с легендарным Ксанти. Но скромный Хаджи-Умар не любил давать интервью и поэтому обходил журналистов и писателей... После долгих уговоров товарищей, которые убедили его, что интервью, опубликованное всемирно известным писателем, может сослужить добрую службу испанским патриотам. Хаджи согласился рассказать о своих делах Хемингуэю. Два вечера беседовали за чашкой кофе в отеле «Флорида». Хемингуэй был восхищен своим собеседником. Его рассказы произвели на неге огромное впечатление. И, задумав роман «По ком звонит колокол», Хемингуэй решил сделать храброго полковника Ксанти прообразом главного героя».

Об этом же пишет и Илья Эренбург в книге «Люди, годы, жизнь»: «В Гайлорде» Э. Хемингуэй встречался с нашими военными. Ему нравился Хаджи, человек отчаянной смелости, который ходил во вражеский тыл /он был родом с Кавказа и мог легко сойти за испанца/. Многое из того, что Хемингуэй рассказал в романе «По ком звонит колокол» о действиях партизан, он взял со слов Хаджи. / Хорошо, что хоть Хаджи выжил: я его как-то встретил и обрадовался/.

Кто-то мне рассказывал, что совсем не пьющий Хаджи на дух не переносил крепко поддающего Хемингуэя. Все это я выложил на одном дыхании режиссеру.

- Да... Любопытно... Хоть все бросай и садись за сценарий о полковнике Ксанти. Я думаю, что о нем еще напишут особый сценарий. Беру тебя на роль полковника Ксанти без кинопробы. А ты сам встречался с Мамсуровым?

- Родители встречались... Мне дарил игрушки... Держал на руках...

Мои родители познакомились и сыграли комсомольскую свадьбу на стройке ГизельдонГЭСа. Над комсомольской стройкой шефствовала воинская часть, где полком командовал молодой краском Мамсуров.

Комсомольцы часто совместно проводили собрания, маевки... Ну, а я - первый ребенок, который родился на комсомольской стройке и пользовался особым вниманием. Рассказывали, что когда командир полка пришел в общежитие строителей, на пороге его встретил толстый кучерявый мальчик с пеньком в руках. Предложил гостью сесть и твердил «КЪОДАХ» /пенек/. Он знал только одно слово. Так на долгие годы у меня появилась кличка «КЪОДАХ»!

В следующий приезд, гость принес в общежитие набор оловянных солдатиков-кавалеристов в буденовках. Я их хранил долго и только когда уехал в Москву учиться на артиста, младшие братья солдатиков растащили...

...Командный пункт Берзиня, главного военного советника в Испании, снимали в подвалах «САМТРЕСТА» в центре Москвы, рядом с Кремлем, где-то в черте ГУМа.

Катакомбы с громадными бочками. Мы-то думали, что это декорация, восхищались художником Бланком, как вдруг ассистент по реквизиту, во время съемки упал замертво.

Оказалось, эти огромные бочки полны отборным коньяком и ассистент, раздобыв ручную дрель, сделал себе дырочку, вставил трубочку и потихоньку потягивал кремлевский коньяк, пока не упал замертво. Чтобы не срывать съемок, режиссер положил дрель себе в портфель, а к каждой бочке поставил охрану. Так мне не удалось попробовать кремлевский коньяк. А счастье было так близко, почти рядом, в многотонных дубовых бочках.

Следующая съемка была на пограничной заставе, да еще в «День Пограничника». Повезли нас на границу. Паспортный режим. Множество проверок, а у меня в паспорте временная московская прописка закончилась. Но пронесло! Кто мог предположить, что у столичного киноартиста - временная прописка, да и та уже закончилась.

Снимали эпизод возвращения Хаджи-Мурата, точнее «Полковника Ксанти» из вражеского тыла и смерть Цветкова, которого играл артист Михаил Ножкин. Много раз переносил я умирающего друга, через горную речку. Наконец, принял я его последнее «прощай», похоронил, разровнял могилку, чтобы никто не узнал, что здесь в испанской земле, лежит русский парень и эпизод снят.

Группа продолжала снимать следующие эпизоды, а мы с Мишей Ножкиным решили искупаться. Одно дело тащить на себе много раз через горную речку «умирающего» и совсем другое - полежать на травке под горным солнцем.

Нашли красивое место - высокий берег. Чинара. Внизу речка шумит. Самое место жарить шашлыки. Но их, шашлыков, не было - и решили мы окунуться. Только начали спускаться по крутому бережку, вдруг сзади команда и щелканье затворов.

- Стой! Руки вверх!

Кое-как, с поднятыми руками разворачиваемся - наверху, на краю обрыва, два автоматчика и овчарка. Мы, было, начали объяснять, что снимается кино про разведчиков, что мы киноартисты из Москвы, что...

- Молчать! Рук не опускать! Выходи наверх, по одному!

И собака, так молча, так внимательно смотрит. Кое-как выбрались наверх, опять попытались объясниться, но последовала опять команда:

-Вперед! Рук не опускать! В шеренгу, по одному! Шаг влево, шаг вправо - считаю побегом!

И белобрысый пограничник добавил напарнику:

- А вот этот носатый очень похож на того турка, что вчера сбежал! Как ты думаешь, дадут нам медали или отпуск на родину?

- Отпуск лучше... Но я согласен на медаль! Ну, ты! Топай, топай!

Пошли. Вот сейчас подойдем к съемочной группе, а там мы им покажем «шпионов и диверсантов»! Пошли... Подходим в одних плавках, друг за другом, с поднятыми вверх руками прямо на съемочную площадку.

- Ребята, что с вами! - Удивился Олег Стриженов.

- Да опустите руки.

- Нельзя! Мы задержанные...

- И кто же вас задержал?

- Пограничники, - оборачиваемся, - никого!

Запустив нас строем, - пограничники исчезли!

Тут поднялся такой хохот. Эта была самая веселая минута за все съемки. Наверное, вечером в казарме, по случаю дня «Пограничника», рассказики про двух «шпионов», про двух столичных пижонов, про киноартистов - имели успех!

Вечером мы уезжали во Львов. На одном КП нашим девушкам вручали цветы, а у актеров брали автографы. И может тот, кому я расписался «автографом» на военном билете, был одним из тех «бдительных» пограничников - любителей розыгрышей!

Премьеру фильма «Земля, до востребования» праздновали во вновь открытом кинотеатре «Октябрь», что на Новом Арбате.

Устроители премьеры придумали такое шоу: прототипы персонажей фильма погибли, но их вдовы были живы и жили в Москве. Их пригласили на премьеру. Издали нам показали их и актер во время представления зрителям съемочной группы, вручал цветы, реальной вдове своего персонажа.

- Исполнитель роли Маневича, народный артист - Олег Стриженов! Выходил Олег Стриженов. Цветы... Цветы...

- Вдова разведчика, Героя Советского Союза Маневича!

Выходила вдова... Олег, долго в нее всматривался, держал паузу, отдавал ей цветы, целовал руку!

Так я познакомился с вдовой «полковника Ксанти», - Паулиной Вениаминовной Мамсуровой, португалкой или аргентинкой, за давностью лет уже не помню.

Начался фильм... И вот, когда на широком экране появился «полковник Ксанти», в зрительном зале раздался истошный крик.

- Хаджи никогда-не носил беретов! Еще чего придумали! Осетин - и в берете!

Это кричала из зала жена Хаджи, которую он привез из Испании. А когда «полковник Ксанти» заговорил по-испански» В зале опять раздался крик!

- Хаджи не говорил по-испански! Я у него была переводчицей! Хаджи по-испански знал только одно слово - «миерда» /дерьмо/.

Больше криков не было. По окончании фильма, растроганная Паулина Вениаминовна сказала, что я похож на Хаджи, что я похож на осетина и что она мне прощает «берет» и ломанную испанскую речь.

На банкет мы почему-то не остались. Паулина Вениаминовна меня и моего друга Ивана Абаева пригласила к себе на квартиру, отметить премьеру, показать вещи и фотографии Хаджи-Мурата Мамсурова.

Жили они рядом с кинотеатром «Октябрь» в генеральском доме на Смоленской. Познакомились с дочерью, зятем и сестрой Паулины, тоже полковником разведки.

Первым делом примерили генеральскую шинель «полковника Ксанти». Подошла, как на меня сшита! Так я в ней весь вечер и просидел.

Принимали нас в осетинском доме по-заграничному - не больше двух рюмок коньяка!

Зять Мамсуровых, армянин из Владикавказа, увидев наши постные рожи, начал расхваливать настоящее кофе, который готовит его теща, по настоящим испанским рецептам. И как только, польщенная Паулина с сестрой, отправились на кухню готовить настоящий кофе, - зять мгновенно достал коньяк, наполнил фужеры, мы их мгновенно проглотили. И беседа стала более оживленной, мы почувствовали себя непринужденней. Ну, почти как в осетинском доме. Хвалили кофе, хвалили гостеприимство. Слушали рассказы сестер, полковников разведки, которые после испанской войны хватили вдоволь лиха. И белорусские партизаны, где они были инструкторами, и где было много самогона из бульбы и мало порядка. И радио игра, и школа в тылу врага, и множество историй, которые нужно было немедленно записать. Мы услышали множество почти фантастических историй из жизни разведки. Рассказывали, не называя имен о нашем земляке, который в Аргентине стал перед войной зятем тогдашнего президента. И когда пришел приказ прекратить операцию, его уже к тому времени охраняли. Так он во время отдыха пошел купаться и инсценировал свою смерть, оставив вещи на берегу океана.

- Вы не можете себе представить, какие случаются истории в разведке. Но мы молчим об этом!

Ну, представить мы себе могли. На премьеру фильма мы с Иваном Абаевым приехали из Подмосковного Домодедова, где он работал начальником стройотряда, строил аэропорт. Я к тому времени уже был очередным режиссером в театре Ромэн, снимался в кино, но у меня кончилась студенческая прописка в Москве, и я повис между небом и землей. Жил в общаге театрального, чтобы перебраться в общежитие театра тоже нужна прописка. А где ее взять? Женится на москвичке, - так я уже женат на осетинке... Перебрали все варианты, и Иван устроил меня монтером, и я даже один день им проработал. Чтобы прописать меня в общежитии строителей Абаев пообещал выстроить в Домодедове новое отделение милиции. Только когда он заложил фундамент под отделение милиции, в моем паспорте появился заветный штамп. «Прописан на время работы». Этот фокус с фундаментом, милицией, пропиской мне казался в ту минуту выше всяких подвигов разведчиков. И об этом подвиге мы тоже молчали.

А Паулина, блестя глазами, оживленно жестикулируя, рассказывала о том, как Хаджи во главе армии, во главе танковой колонны, входил в Прагу во время Чехословатских событий. Высокий, красивый, с белоснежной головой, - он шел перед танками и если бы не он, пролилось бы море крови. «Отравили его там, в Праге», - и Паулина начала рыдать...

Когда мы вышли из гостеприимного генеральского дома, Иван Абаев сказал:

- Нет, а наша вдова - лучше всех киношных вдов!

[ назад ]