Тимур Мурацев: «Не спорьте с природой!...»

Семнадцать лет назад Тимур Мурацев создал в Москве ансамбль танца «Алания», пользующийся сегодня заслуженной популярностью и авторитетом у ценителей хореографического искусства.

Концертный зал им. П.И. Чайковского, Crocus City Hall, Международный форум MIPIM в Каннах... Концерты «Алании» проходят на самых статусных площадках. Однако в Осетии ансамбль – довольно редкий гость: последнее выступление состоялось 9 лет назад.

О том, почему отношения с малой родиной складываются весьма непросто, и о многом другом художественный руководитель Московского ансамбля танца «Алания», народный артист Северной Осетии, заслуженный деятель культуры РЮО Тимур Мурацев рассказал в эксклюзивном интервью archive.noar.ru. 

«Алания» - танец длиною в 17 лет

- Юбилейный концерт «Алании» в концертном зале им. П.И. Чайковского, концерт в CrocusCityHall, посвященный Великой победе, торжества в Большом театре, приуроченные к юбилею Коста Хетагурова, множество других выступлений, концертов. Ансамбль востребован?

- Дело в другом. Я получаю невероятное удовольствие от осознания того, что два последних года были предельно насыщены работой. Мы находились в постоянном поиске новых решений, свежих идей… Самое интересное, что этот удивительный процесс продолжается.

Особо отмечу празднование 150-летия Коста Хетагурова, организованное Постпредством РСО-Алания при Президенте РФ. Да, было потрачено невероятно много сил и энергии, но при работе над подобными проектами никогда ни о чем не жалеешь. Понимаешь, что за спиной – твой ансамбль, твой народ, твой Коста, в конце концов, твое искусство. Когда мучительно обдумываешь режиссерское решение появления на сцене таких людей, как Светлана Адырхаева, Нодар Плиев – разве это может быть неинтересным?!

Концерт в Crocus City Hall – совершенно другой проект. Над идеей, ее наполнением мы думали полгода. Неслучаен был и выбор коллективов-участников:  ансамбли «Березка» и песни и пляски МВД России носят гордое звание академических. Не каждый коллектив с таким статусом рискнет выйти на сцену с двумя, по сути, самодеятельными ансамблями – «Горцем» и «Аланией». Но они согласились. И моя огромная благодарность Виктору Елисееву и Мире Кольцовой.

- Что для Вас искусство?

- Неотделимая часть моей жизни. Помню свои эмоции, когда меня приняли в ансамбль «Алан». Потом ты танцуешь много лет, тебе присваивают звания, регалии… Но все-таки во времена, когда я только начинал, поводы радоваться были, может, и проще, но ощущения - острее.

- Костюмы, кинжалы, обувь танцоров – наверное, все это требует не меньшего внимания, чем, собственно, танцы, которые исполняет «Алания»…

- У нас специальные лекала. Костюмы шьются из лучших материалов. Стоимость костюмов для 24 девушек только для «Симда» в Crocus City Hall составила около 500 тысяч рублей. За цену одного хорошего женского платья можно, при желании, пошить 16 средних, но это не наш путь. Наша концертная деятельность приносит определенный доход. Часть денег тратится на гонорары, остальное – на костюмы и создание прекрасных мелодий...

- Кстати, зрители часто отмечают необычность и красоту ваших музыкальных композиций…

- Мне делают оригинальные аранжировки. Да, если их послушать – это осетинские мелодии, но они сделаны по-другому, звучат иначе. Мы включаем в аранжировку звуки Венского симфонического оркестра, например. Это очень интересно.

- Может быть, пришло время отправиться с гастролями в Осетию?

- Думаю, что там нас никто особенно и не ждет. Мы были в Осетии 9 лет назад. Того приема было достаточно, чтобы больше не возникало желания ехать. Я помню его до мельчайших подробностей… Да что «Алания»! Посмотрите на ситуацию с другими коллективами и все поймете.

Мы выбрали уникальную профессию. Самая большая зарплата для меня и моего коллектива – это два слова: «спасибо» и «молодец». Но если уж мы сделали этот выбор, надо идти до конца. Не ныть и не жаловаться на судьбу.

Жизнь – в искусстве и за его пределами

- А какой Тимур Мурацев вне сцены, вне кино, вне хореографии? 

- Моя жена часто говорит: «Тимур, в твоем возрасте человеку необходимо быть немного серьезнее». «После смерти стану серьезным», - отвечаю я ей.

Улыбайтесь, наслаждайтесь жизнью - вот к чему я всех призываю. В репетиционном зале я, конечно же, совершенно другой человек. Там и обидные слова могу сказать. Но через час, выйдя из зала, я этого же человека обниму по-братски.

- Это сложно, когда супруги занимаются общим делом, работают вместе?

- Я не знаю, что было в семье гениальнейших Илико Сухишвили и Нино Рамишвили, и не сравниваю себя с ними. Но, думаю, не работай они вместе, каждый прожил бы минимум лет на пять больше. Со стороны кажется, что все просто – собрал коллектив, одел, поставил танец и поехал гастролировать. Но это совсем не так.

Почему мои дети не танцуют? Потому что они с малых лет слышат эти споры. С другой стороны, есть на кого опереться… Будь моя супруга врачом-стоматологом, к примеру, её бы не интересовали мои танцы, также как и меня – её пациенты.

- Вы родились в один день с Коста Хетагуровым. Никогда не проводили параллелей между ним и собой?

- В молодости я редко задумывался о дате своего рождения. Ну а с возрастом стал гордиться тем, что родился в один день с великим Коста. На самом деле, не думаю, что есть какая-то четкая связь между ним и мною. Просто совпадение. До его высот мне далеко... Возможно, именно это обстоятельство стало мотивом для работы над концертом в честь юбилея Коста. Помню, сначала отказался. Если бы предложение организовать юбилей Коста поступило хотя бы за полгода до мероприятия, то согласился бы не раздумывая… Но когда я сказал «нет» Александру Борисовичу Тотоонову, он отреагировал: «Давайте, разбегайтесь все, я буду один все организовывать». Ничего не оставалось, как согласиться.

Мы работали как сумасшедшие. До поздней ночи – в Постпредстве, утром лечу во Владикавказ, вечером обратно… Бешеный ритм. Но – запредельное чувство гордости от того, что все получилось.

- Волнение перед концертами свойственно, прежде всего, молодым артистам… А Вам?

- На репетиции перед концертом в Crocus City Hall ансамбль «Березка» сидел в зале.  Когда мы танцевали «Симд», все танцоры «Березки» и их руководитель аплодировали нам стоя.   Мира Кольцова сказала мне после этого: «Я – лучшая в мире по хороводам, но вы утерли мне нос качеством линий этого танца».

На концерте, во время разворота в танце, внимательно следил за своими артистами. Прежде подобное было со мной лишь однажды – когда ансамбль «Алания» принимал участие в Днях культуры России в Индии и выступал перед Владимиром Владимировичем Путиным. На том концерте наш номер был завершающим в программе. И, когда после выступления были овации, когда несколько тысяч людей стоя аплодировали нам, пришло ощущение успеха. Это были невероятные эмоции!

«Алан» и «Вайнах». Две грани одной жизни

- Вы часто упоминаете ансамбль «Алан». У Вас в карьере есть опыт работы в его составе. И не первый раз складывается ощущение, что отношения с этим коллективом у Вас сложные. Слышится обида в голосе…

- Нет, это не так. В «Алане» я танцевал всего три года. Какая может быть обида?! Но разве можно забыть, каким был «Алан» при Лидии Цебоевой?! Она подняла ансамбль на высочайший уровень. Цебоева, к тому же, возглавляла студию кинохроники. Именно при ней вышли на экраны документальные шедевры. Вспомните всеми любимый фильм-концерт ансамбля «Алан» …

- Предположим, Вам предложили возглавить Государственный академический ансамбль танца Алан»…

- В любом случае отвечу: «Нет». 17 лет назад я создал коллектив – ансамбль «Алания». Как я могу его оставить? Сказать: «Ребята, все, на этом наша совместная творческая деятельность заканчивается»?

Рулевым главного танцевального ансамбля республики должен быть человек, обладающий несколькими качествами: жаждой работы, азартом, злостью в хорошем смысле этого слова.

- Как началась «вайнахская» история танцора Тимура Мурацева?

- Не сразу попал в этот ансамбль. Сначала поехал в «Кабардинку», где мне ясно дали понять, что я – не ко двору.

Так разозлился, что тут же взял такси и поехал в Грозный. Там меня посмотрели, оценили как танцора. Я с энтузиазмом приступил к работе, мне выделили комнату в гостинице, подняли зарплату.

Как только я начал танцевать в «Вайнахе», пришло осознание, что при всей внешней схожести, чеченские танцы иные. И это было интересно. Мне нравилось ездить с «Вайнахом» на гастроли. Там я проработал 10 лет. Это было очень хорошее время.

Проекты… Планы… Мечты…

- Опыт в постановке и режиссуре у Вас большой… Есть ли идеи трансформировать ансамбль «Алания», возможно, в этнический театр?

- Мы над этим думаем уже лет 5, уже написаны три сценарных проекта. Признаюсь, порой в голову приходят идеи, которые больше похожи на фантастику. И когда ты пишешь за ночь 20 страниц, то утром 18 рвешь и отправляешь в корзину. Но две страницы все равно остаются. Так постепенно и создается хороший сценарий. Потом, когда перечитываешь и корректируешь его, приходит понимание того, что на самом деле все задумки вполне осуществимы. Ты обращаешься к специалистам за консультациями, обсуждаешь эти фантастические идеи и вдруг слышишь в ответ: «А что, это реально сделать». Но зачастую «реально» – самый тяжелый процесс, который связан с затратами, и не только моральными.

-  Насколько известно, коллектив успел съездить в прошлом году в Канны…

- Да, весной 2011 года мы были во Франции, где проходила международная выставка MIPIM – самый крупный в Европе смотр профессионалов в сфере недвижимости.

Деловую часть российской экспозиции представляла компания «Курорты Северного Кавказа». Нас попросили выделить двух девушек в национальных костюмах. Ну и вместо меня поехал юноша-танцор. Предполагалось, что в день будет по одному нашему выступлению. Но интерес публики был таков, что организаторы попросили о четырех танцах в день! Благодаря нашим ребятам, интерес к российскому павильону был невероятный. Не так давно подобная выставка прошла в Гонконге. Артисты ансамбля также приняли в ней участие – всего 8 человек.

- Расскажите о Вашем недавнем кинематографическом опыте.

- От Мухтарбека Кантемирова я узнал, что в Карачаево-Черкесии будет сниматься художественный фильм «Десантура». Решил встретиться с директором картины и перенести съемки в Северную Осетию. Дня два я его убеждал, но ничего не получилось. Тогда я пригласил его в Осетию. Он прилетел. Было это за месяц до 08.08.08. Ему все понравилось – гостиницы, места отдыха, кухня, дороги. Через неделю он прислал главного администратора и главного художника. Но началась война в Цхинвале.

Я уже и забыл про этот фильм. Через какое-то время после окончания военных действий звонят и спрашивают: «Будем кино снимать, или нет?».

«Конечно, будем!» - поспешил я их заверить. Но люди боялись ехать в Осетию. В итоге мы все-таки начали съемки. Я был заместителем директора фильма. Меня также утвердили и на роль командира чеченского спецназа. Играли практически без грима. Всегда думал, что работа в кино – что-то приятное и легкое. Но вымотались мы изрядно. Я в армии столько не бегал. Бежишь 300 метров в жару, прибегаешь на место, а текст забыл.

Рядом Егор Бероев, Кирилл Плетнев, покойный Никита Емшанов. Вся киногруппа влюбилась в Осетию.

- А о чем Вы мечтаете?

- Хочу, чтобы у меня дочка родилась. Надеюсь, хотя бы одному из моих сыновей удастся в скором времени порадовать меня внучкой. Как только она появится, все брошу и буду посвящать свое время ей.

В молодости я всегда подшучивал над своими друзьями, у которых рождались дочки… У меня-то были сыновья, и от одной этой мысли я был самым счастливым на свете. А так… Есть какие-то наработки, мысли. Главное – не спорить с природой.

[ назад ]