Маирбек Чшиев: «Делай сегодня все, что зависит от тебя»

Как сообщал noar.ru, в гостях у Постоянного представительства РСО-Алания при Президенте РФ побывал профессор физики Университета Жозефа Фурье в Гренобле (Франция) и Университета Алабамы (США) Маирбек Чшиев.

Интересный собеседник, известный ученый и просто обаятельный человек, Маирбек Чшиев рассказал noar.ru о неожиданных поворотах своей биографии, о состоянии современной науки и поделился своими мечтами. 

- Владикавказ – Гренобль… Как вы прошли столь длинный «путь»?

- Путь не только длинный, но и извилистый.

Учился в СОГУ на физмате. Кстати, у нас был очень сильный курс. Мои друзья –  мы все четверо были отличниками - Алан Калицов, Костя Марданов и Марк Штиллерман, в итоге оказались очень успешными людьми. 

Алан Калицов несколько лет жил и работал в Калифорнии, потом - в Германии, Швейцарии, Франции. Далее был Национальный Сингапурский Университет – один из ведущих университетов в мире. А буквально несколько недель назад он начал работу в университете в Пуэрто-Рико.

Костя Марданов уехал в Техас, занимался какое-то время наукой, затем переквалифицировался в финансовые математики, защитил диссертацию по этой тематике. Сейчас работает в корпорации Сити Групп в Хьюстоне.  Марк – уехал после учебы в Пенсильванию, потом в Гарвардскую медицинскую школу… Сейчас он успешный адвокат в Нью-Йорке.

Я защитился в 1997 году в МГУ на кафедре магнетизма. Потом в моей биографии был Гренобль – работа в комиссариате атомной энергии. Далее Москва и Страсбург – Институт физики и химии материалов, где сначала я находился в качестве постдока, затем преподавал, занимался наукой, до тех пор, пока не решил уехать в США. В Вирджинии  занимался темой, несколько отличной от моей специализации – молекулярной электроникой. Уточню, что моя основная специальность – магнитоэлектроника или спинтроника. Эта отрасль науки возникла в 1988 году с открытием гигантского магнитного сопротивления, за которое Альбер Ферт (Франция) и Питер Грюнберг (Германия) получили Нобелевскую премию.

 В 2004 году я решил принять участие в конкурсе Национальной Академии. Это своеобразная программа поддержки молодых ученых. В случае успешного прохождения конкурса, я становился сотрудником Лаборатории реактивного движения НАСА при Колифорнийском технологическом институте, которая широко известна в научных кругах своими работами в космической области, нанотехнологиями… Конкурс я выиграл, но работать уехал в Алабаму, где долгое время занимался проблемами спинтроники.

Это важнейшее направления науки  – уже в 1996 году IBM создал жесткие диски, функционирующие на основе теории гигантского магнитосопротивления. Я сотрудничал также с Western Digital - крупнейшим производителем жестких дисков и Hitachi. Участвовал в работе консорциума Information Storage Industry Consortium – это объединение крупнейших производителей  носителей информации.

Еще одно направление практического приложения исследований в области спинтроники -  магнитная память MRAM, первое поколение которой уже производится. Ею будут оснащены  устройства «flight controller» в новых самолетах Аirbus А 350. Перспективно применение «магнетизма» для биологических приложений. Например, если магнитную частицу прикрепить к лекарству, то появляется возможность доставлять его непосредственно к пораженным тканям и органам. Или нано-пинцеты, благодаря которым появиться возможность отрезать кусочек клетки…

В 2002 году в Гренобле  мои  коллеги организовали лабораторию Спинтек, куда меня в 2007 году пригласили в качестве  постоянного теоретика. А с университетом в Алабаме я по-прежнему поддерживаю дружеские и профессиональные связи.

- Работа, судя по вашему рассказу, отнимает у вас много времени…

- Так получилось, что в России я не был 9 лет. Последний раз был в 2002 году по тому же поводу, что и ныне – участвовал в московском международном симпозиуме по магнетизму. На этот раз получилось съездить в Осетию. Повидал родных, бабушку, которой 93 года…

Насчет количества работы – хочется реализовать потенциал своего времени на все 100 процентов. Да, такой темп утомителен. Бесчисленные перелеты через океан, семинары, конференции, встречи… Но иного я для себя не желаю.

Я женат. Супруга моя – москвичка, но познакомились мы в Вирджинии. Нашей дочке Евгении три года. Моя мама – Зарема Айларова, была директором 22й школы Владикавказа, сейчас живет вместе с мои братом в Москве. Часто приезжает к нам в гости. Когда у нас родилась дочь, мамина помощь была просто неоценима. 

- Вы состоявшийся ученый. Планируете помогать способным ребятам из Осетии?

- Я об этом очень часто думаю… К слову, когда был во Владикавказе, познакомился с детьми моего соседа. У него два сына - близнецы, которые пока что учатся в 5 классе. Они произвели на меня очень хорошее впечатление уровнем своих знаний, сообразительностью, усердием в учебе. Если они пойдут по физической, астрономической или другой естественно-научной стезе, то я готов помочь их реализации в учебе и науке.

Наша республика традиционно богата талантами, которые мы зачастую не ценим. Поэтому я со своей стороны готов оказать содействие в преломлении этой тенденции.

- Вы упомянули имена Нобелевских лауреатов Альбера Ферта и Питера Грюмберга, открытие которых «дало» Вам область исследований. Знакомы с ними лично?

- Да. В 2007 году, еще в бытность моей работы в Алабаме, меня пригласили в университет Нанси, на три месяца. Я ездил по Франции с лекциями и семинарами по приглашению различных групп исследователей. Альбер Ферт также предложил мне провести семинар в Лаборатории корпорации Талес, основанной совместно с французским Национальным Центром Научных Исследований. Мы договорились о сотрудничестве, о «наведении мостов» между Университетом Алабамы и его лабораторией. Потом я уехал в Америку, а через два месяца Альбер Ферт и Питер Грюнберг получили Нобелевскую премию 2007 года. Вот так интересно получилось. Общаемся до сих пор.

- Открытия современной науки очень быстро «уходят» в практическую реализацию, не так ли?

- Именно за это я люблю спинтронику. Представьте: в 1988 году совершается открытие явления, а в 1996 году уже произведен первый жесткий диск на основе этого явления. Подобные революции в технологии всегда впечатляют. То же самое касается и вручения Нобелевской премии: Ферт и Грюнберг, к примеру,  получили её спустя 20 лет после открытия, а  Новоселов и Гейм за открытие графена – через шесть лет. Последнее время, кстати, я очень много занимаюсь исследованием и практическим приложением графена - уникального материала, за которым, бесспорно, будущее прогрессивных технологий.

Еще одна тенденция современной науки – её интернациональность и мультидисциплинарность. Я, например, являюсь на данный момент координатором французского проекта по графену, у нас шесть французских партнеров и три – из Вьетнама, Монреаля и Каталонии. И это – типичная ситуация.

- Вы не планируете посетить Сколково?

- Пока нет.

Раньше бытовало мнение, что вся проблема науки – в недостатке финансирования. Но, как оказалось, финансирование – необходимое, но далеко не достаточное  условие для развития науки. Необходимы еще определенная среда и соответствующий уровень общей системы образования. В этом смысле меня поражает Китай. Какой рывок совершен в организации системы образования! Наука в Китае сейчас начинает составлять реальную конкуренцию Японии, США… Китайские ученые интегрированы в мировой научный контент.

У нас пока нет совместных проектов со Сколково, но это, конечно, не означает, что мы не контактируем с российскими коллегами… РосНано создает совместное предприятие с компанией – партнером нашей лаборатории «Крокус технологии» и вкладывает в этот проект большие инвестиции. А научная поддержка проекта будет осуществляться нашей лабораторией… Кто знает, может теперь удастся приезжать в Россию почаще.    

 - Живете в кампусе?

- Нет, в пригороде Гренобля. Я даже езжу иногда на работу на велосипеде.

Гренобль очень часто называют «силиконовые Альпы». Концентрация науки там крайне высока – Институт нейтронов, Комиссариат атомной энергии, институт Нееля, крупный центр Минатек.... С этой точки зрения жить в Гренобле мне нравится больше, чем в Америке.  

- Вы жили в разных странах. Есть ли между ними что-то общее?

- Сейчас удивляешься, насколько быстро и последовательно избавляются на Западе от нефте- и газозависимости. Мне часто приходит на ум фраза (автора, к сожалению, не помню): «Каменный век закончился не от недостатка камней». В Германии, Франции, Швейцарии появляются целые городки, которые полностью работают на солнечных батареях. Все шире применяется биотопливо и т.д. и т.п.           

- У вас есть мечта - стать нобелевским лауреатом?

- Меня об этом часто спрашивают. Естественно, что любой ученый мечтает о столь высоком признании. Действительно, факт получения Нобелевской премии – показатель признания оригинальности твоих исследований. Вот что важно для ученого - возможность  оказаться в среде ученых, которые являются безусловной научной элитой.

Да, не буду кривить душой, мне бы этого хотелось. Но ради премии я не готов жертвовать всем. Я просто выполняю свою работу и живу по принципу: делай сегодня все, что зависит от тебя. Все остальное придёт со временем.

[ назад ]